Автор: ГУНДЫРЕВА ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА

ИКОНА “БОГОМАТЕРЬ ЗНАМЕНИЕ”” ИЗ ФОНДОВ МРМИИ —
ОБРАЗЕЦ РАННЕГО ИКОНОПИСНОГО ТВОРЧЕСТВА С. Д. ЭРЬЗИ.
К ВОПРОСУ ОБ АВТОРСТВЕ, БЫТОВАНИИ И РЕСТАВРАЦИИ

Страница 2

О более позднем переоформлении иконы свидетельствуют имеющиеся под фольгой наклейки полос, вырезанных из газеты “Советская Чувашия”. По обрывкам фраз с упоминанием дат можно предположить, что использована газета, вышедшая приблизительно 25 января 1959 года. Под газетными полосками находился ещё один слой из нарезанных и приклеенных тетрадных листов с чернильными записями. Полосы сильно обветшали, частично разрушились, были замазаны клейстером. Тем не менее по обрывкам слов и предложений стало ясно, что тетрадь принадлежала, скорее всего, учительнице начальных классов, так как прочитывались планы уроков по арифметике и грамматике, решение задач и примеров. Этот факт показался любопытным.

Пытаясь уточнить некоторые сведения об иконе, было решено связаться с проживающими ныне в Алтышеве родственниками по линии сестры Эрьзи, а именно: с внучатым племянником С. Д. Эрьзи Фроловым Николаем Ивановичем (1929 г. р.) — сыном Прасковьи Андреевны и его дочерью, уже правнучатой племянницей Эрьзи — Ниной Николаевной Фроловой (1954 г. р.). К большому сожалению, им ничего не было известно об иконе. Но Нина Николаевна помогла раскрыть секрет с тетрадными листами, использованными при оформлении иконы. Оказалось, что у Прасковьи Андреевны Фроловой было пятеро детей. Дочь, Пелагея Ивановна, в замужестве Гурьянова (1919—2000), проживала с ней в одном доме, работала в школе учительницей начальных классов. Прасковья Андрееевна занималась иногда оформлением икон и для односельчан. Таким образом, икона действительно принадлежала семье Нефёдовых.

На следующем этапе изучения экспоната следовало установить иконографический тип иконы, с которой был сделан список. Хочется подчеркнуть, что автор смело взялся за переписывание не просто деревенской “краснушки” или примитивной подокладницы, но это и не список с икон, изготовленных известными столичными мастерами. После раскрытия иконы от наклеек над головой Марии можно было прочитать надпись, сделанную белой краской — “Успение Богоматери”, что никак не соответствует фактическому изображению — сюжету “Богоматерь Знамение”. Можно предположить, что или надпись была сделана позже, либо ученик-подмастерье не вник в избранный сюжет. Если конкретнее, то икона Эрьзи — это список с особо почитаемой, особенно в Поволжье, святой чудотворной иконы “Знамение — Серафимо-Понетаевская”. “Икона эта написана в 1879 году Клавдию Войлошниковою, одною из сестёр Серафимо-Понетаевского монастыря Нижегородской епархии Арзамасского уезда. В 1885 году 14 мая некоторыми из сестёр замечено было на лике Богоматери какое-то особенное просветление. Многие больные устремились к ней с молитвою веры и получили исцеление. Потому она была так популярна в народе. Эта икона писана на полотне живописной работы, мерою в вышину 1 аршин 4 1/2 вершка, а шириною 1 аршин 3 1/2 вершка”1. То есть оригинал иконы довольно больших размеров — высота составляет — 91, 08 см, ширина — 86, 64 см, примечательно, что исполнен он не на доске, а на холсте. Автор списка с неё также использовал холст, но уже меньшего размера — 42 см х 33, 5 см. Опираясь на образец, художник не копирует её вслепую: то ли от неумения пока, то ли от желания вопреки требованиям канона привнести своё, пусть по-детски, неуклюжее. При всей примитивности исполнения, но в силу своеобразия почерка, он наделяет её новыми чертами. Неповторимым своеобразием, прежде всего, отмечены черты лица Божией Матери, в них нет девичьей миловидности, присущей иконам подобного типа. Да и облик Иисуса далеко не соответствует данной иконографии: у Эрьзи это не младенец, скорее подросток, как две капли воды похожий на свою мать и преисполненный той же серьёзности, что и она. У одного из исследователей творчества Эрьзи — Н. Ю. Лысовой, при рассмотрении концептуальных особенностей эрьзинского портретирования на примере женских образов мы находим следующее: “Эрьзя не любил работать с мелкими чертами лица, находя особую выразительность в крупных формах. Почти все его модели визуально мужественны”2. Действительно, творчество Эрьзи, как и искусство любого другого талантливого художника, имеет свою неповторимую интонацию, что проявлялось уже в его ранних живописных работах, в том числе и иконе, а затем и в скульптурных образах. В частности, он тяготеет к определённому типу внешности: гордая посадка головы на длинной стройной шее, высокая линия лба — у Марии на иконе ни павойя, ни мафорий не укрывают его: обычно же мафорий достаточно низко нависает надо лбом, закрывая большую его часть. Прямой, резко очерченный, несколько широковатый, а не изящно тонкий, вытянутый нос, полноватые, упрямо-капризно сжатые губы, большие глаза с мелковатыми по отношению к глазному яблоку роговицей и зрачком, что сообщает выражению глаз, в данном случае, некоторую тревогу и даже грозность и придаёт изображению отдалённую схожесть с написанными позднее автопортретами художника, особенно, с автопортретом 1925 года.