Автор: ЭРЬЗЯ СТЕПАН ДМИТРИЕВИЧ

АВТОБИОГРАФИЯ

Страница 2

С 1893 по 1897 год мы расписали 14 церквей в Казанской губерни. В 1897 году я бросил Казань, вернулся в Алатырь и здесь расписал церковь. Затем я вернулся в Баевские Выселки.

В 1900 году я был в Москве, но неудачно, и вернулся в Алатырь. В 1901 году я снова был в Москве, на этот раз с письмом одного купца из Алатыря, который до этого виделся с директором Строгановского училища Глобой и передал ему мои рисунки. Глоба сказал купцу, чтобы он непременно отправил меня в Москву и он, Глоба, примет меня в школу. И вот когда я пришёл к нему, то он посмотрел на меня и моё одеяние, выпрямился, указал на свою грудь и сказал: “Вот я имею золотую медаль. Но я не художник!”. И тогда он мне сказал: “Вернись в деревню и плоди подобных себе”, а я ответил ему: “Нет, не вернусь! Я буду художником!”. Тогда Глоба повернулся в сторону, где стояли несколько человек, махнул рукой, и все очутились около него. Он указал на меня и говорит: “Смотрите, этот мужик хочет быть художником!” — Глоба отвернулся и исчез.

Когда я спускался по лестнице, ко мне подошёл один из тех, кто присутствовал в кабинете Глобы, когда он так надменно разговаривал со мной.
— Ты хочешь учиться рисованию? — спросил он.
— Да, — ответил я.
— Тогда поступи в вечерний класс, здесь, в подвале, — предложил он.

На следующий вечер я уже был учеником вечерних классов, где преподавал тот, который посоветовал мне поступить туда.

В 1902 году я выдержал конкурс в Училище живописи, ваяния и зодчества в 1-й класс. Когда я в первый день появился в классе, то встретил там моего учителя вечерних классов Строгановского училища. Это был Иванов С. В. Он замечательно относился ко мне.

2-й класс я прошёл у Касаткина. 3-й у Пастернака и Архипова, 4-й у Коровина и Серова. В это же время я работал в скульптурном классе Паоло Трубецкого (но лично же моего профессора я увидел только в 1906 году на Лаго-Маджоре, где и познакомился с ним).

Я учился у замечательного и доброго человека Сергея Михайловича Волнухина (в 1922 году я увез его из Москвы больного и голодного, но здоровье его было так расшатано голодом, а особенно повлияло то, что его выбросили из Училища живописи, ваяния и зодчества, как реалиста, и он умер!).

В 1905 году кончил живопись, в 1906 году кончил по скульптурному, и в этом же году пришлось бежать за границу. Попал в Милан, из Милана в Лаго-Маджоре.

1907 год — опять в Милане.

В 1909 году на Всемирной выставке в Венеции я имел большой успех. Мною была выставлена “Последняя ночь перед казнью” (в 1927 году из Парижа, через Торгпредство, эта скульптура была послана в Москву в Музей Революции. Теперь я справлялся, говорят, что во время мировой войны эта скульптура погибла от бомбы).

В конце 1909 года из Италии перебрался в Ниццу. Вначале жил в горах, потом спустился вниз и начал работать. Завелись друзья, которые выписали мои работы из Венеции и Милана. В это время в Ницце открылась Международная выставка, на которую были приняты мои скульптуры, и успех был небывалый. Ниццкий музей купил скульптуру “Расстрел”, и я получил заказы.

В 1910 году я перебрался в Париж, где выступил в “Осеннем салоне” и имел успех. С одним меценатом я заключил договор на 2,5 года. Поселился в Sceaux (Co) — в знаменитом парке бывшей метрессы Наполеона и пробыл во Франции 1911-1912 годы.

В 1913 году выехал в Италию, в Каррару, где и работал около года. В один день из Специи приехали ко мне от Амфитеатрова его секретари (из них один был усыновлённый сын А. М. Пешкова, брат Свердлова). Через месяц я переехал в Специю к Амфитеатрову и поселился рядом. Здесь я получил заказ исполнить скульптуру “Иоанн Креститель” для церкви, куда Амфитеатров ходил молиться. Скульптура была выполнена и помещена в пятиметровой арке над входом. Затем я поехал с Амфитеатровым в Каррару, чтобы отплатить каррарцам за гостеприимство. Ведь каррарцы относились ко мне поразительно хорошо. Там я жил около года, задолжал в гостинице и имел много мрамора в долг. Когда уезжал в Венецию, ни один не напомнил мне, что я должен, устроили проводы, помогли увезти мрамор и работы до Специи. И вот теперь, когда я был в состоянии щедро расплатиться, каррарцы наотрез отказались получить от меня деньги. Тогда Амфитеатров и каррарцы устроили праздник, выкатили на улицу бочки с вином и пили все, кто хотел. Жаль, что карарские скульптуры, если они только целы, находятся в Риме у сына Амфитеатрова.

В начале 1914 года из Специи через Геную я выехал в Париж. В поезде встретил югослава Гутцен Боглун, живущего сейчас в Северной Америке. Когда поезд подошёл к станции Домодоссоло на границе Италии и Швейцарии, я увидел скалу вышиной в 100 метров. Мимо этой скалы въезд в город Домодоссоло. Эта скала меня так заинтересовала, что я слез с поезда и уговорил моего попутчика остаться ночевать в Домодоссоло. Наутро я пошёл в городскую думу и предложил идею создать из этой скалы Дарвина. Им эта идея очень понравилась. Обещали на первом собрании поднять этот вопрос. К сожалению, ждать, когда будет собрание не было возможности. Я обещал вернуться, но жизнь сложилась так, что вернуться туда больше не пришлось.