Автор: ГАЛКИНА ИРИНА АЛЕКСАНДРОВНА

ЭРЬЗЯ И МУЗЫКА: ОТКРЫТЫЙ ДИАЛОГ

Страница 1

Творчество Степана Дмитриевича Эрьзи (Нефёдова) особенно значимо для профессиональной музыки Мордовии. Древние мифы и эпические предания мокшанского и эрзянского народов не получили достойного воплощения в музыке; “источником приобщения к природному основанию мифологического постижения мира” [1] для композиторов республики стало творчество Эрьзи и образный мир его творений. Сквозь призму этого уникального художественного явления они обращаются к вечным темам добра и зла, жизни и смерти. В профессиональном музыкальном искусстве это единственная тема, к которой обращались, и не один раз, почти все композиторы Мордовии.

1963 Г. Вдовин Музыка на скульптуры Эрьзи “Грёза”, “Моисей”, “Танец” (1969)

1976 Г. Вдовин “Эрьзя. Три эпизода из жизни” для чтеца, баса, смешанного хора и симфонического оркестра на сл. Л.Талалаевского

1983 Е. Кузина Симфоническая поэма “Эрьзя” 1989 С. Терханов Сюита для камерного оркестра по мотивам скульптур Эрьзи (в шести частях)

1994 В. Кисляков Триптих для оркестра народных инструментов

1996 С. Терханов “Чародей с берегов Бездны”, балетная музыка (использована музыка сюиты)

2000 Г. Вдовин Соната для скрипки и фортепиано (в трёх частях)

2001 Н. Кошелева “Женские портреты” (по мотивам скульптур Эрьзи), сюита для симфонического оркестра в 4-х частях.

К такому активному обращению (и общению!) “призывает” само творчество Эрьзи, которое, по словам Н.И.Ворониной “насквозь диалогично, вопрошая и отвечая, полемизируя с самим собой и культурным “константам”” [2]. По М.М.Бахтину любое художественно произведение всегда содержит в себе потенциальный диалог с воспринимающим, на которого он рассчитан. Причём, главное в таком диалоге “не только обмен информацией, но и её приращение” [3]. Музыка по мотивам Эрьзи и есть пример такого “приращения”: раскрывая пластику скульптора в звуках, композиторы создают музыкальный образ Эрьзи и его работ в соответствии со своим видением мира.

Неисчерпаемость и многоаспектность уникального явления в искусстве Мордовии позволяют каждому услышать “своего” Эрьзю. Продуктивный диалог возможен лишь при некоем совпадении этнического, национального, эмоционального и профессионального опытов [4].

Женская тема, которой посвящена симфоническая сюита Нины Кошелевой — одна из важных в творчестве Эрьзи. “Пожалуй никто из его современников-соотечественников не создал столь обширной галереи женских образов” [5]. Этот интерес связан и с особенностью женской психики, “более ярким проявлением эмоциональности” [6]. Женские фигуры и лица “исполняют” большую часть “психологической сюиты” [7] скульптора. В творчестве самой Н. Кошелевой эмоциональный мир женщины представлен так же широко (балетная сюита “Алёна Арзамасская”, Триптих, Мокшанские песни, Мордовская свадьба и др.).

Диалог пластики и звука возник и на основе общности мироощущения, языческого по своей природе. Рассматривая женщину как модель Вселенной, оба Художника воспринимают возрастные этапы её жизни символично: начало жизни — Утро, порывистость и дерзание — Юность, гармония мира — Любовь и Материнство — символ творящего начала, вызывающего ассоциации с искусством, творцом и его творением. Такая значимость женской темы связана с её особым лидирующим положением в мордовском пантеоне богов [8]. Глубинные мифологические мотивы мы находим у Эрьзи в скульптуре “Портрет матери”. Первоисточник: “лицо, обрамлённое необработанными кусками дерева. Главным элементом изображения является торчащий отросток в виде “рогов”” [9]. Из исследований историка Б. А. Рыбакова известно, что по древним верованиям славян, эвенков, финно-угров и других племён хозяйка Вселенной есть рогатое женское существо, полуолень-полуженщина. “Портрет матери” — кульминационная часть музыкальной сюиты Н. Кошелевой.