Автор: БЛИНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ

ПАФОС И ТРАГЕДИЯ РЕВОЛЮЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ С. ЭРЬЗИ

Страница 1

   Всякая социальная революция несет в себе народные чаяния о лучшей жизни и одновременно — неизбежные жертвы, часто крушение идеалов и судеб.  Ни  в жизни, ни в творчестве Эрьзя не мог оставаться в стороне от тех бурных исторических событий, свидетелем, а то и участником которых был. Этому способствовали:
— социальные условия бедной эрзянской судьбы, знание быта, мытарств, несправедливостей не по наслышке, а изнутри (вспомним, хотя бы о препятствиях, которые встретил талантливый мордвин при  поступлении в аристократическое Строгановское училище);
— достаточно близкое знакомство с деятелями революционного движения (русские эсеры, итальянские социалисты) и их идеями;
— кровавые события, происходившие на глазах восприимчивой творческой личности.

“Ночь осужденного на казнь” — первая работа, давшая Эрьзе зрительский успех. Здесь мы видим, конечно же, не грабителя, не разбойника, а именно революционера, заговорщика, может быть, и террориста-народовольца. Думы,   навеянные ею, непросты: правильно ли жил, за что боролся, стоило ли отдавать жизнь за идеи, которые...

Отметим, кстати,  новаторство автора в попытке психологического освоения состояния человека в смертельно экстремальной ситуации. Странно, что столь трагическая тема  по непонятным причинам была обделена вниманием в искусстве XX века. Наиболее близкими можно, пожалуй, считать лишь образ “Овода” Э. Войнич и “Приглашение на казнь” Владимира  Набокова.

К этому образу (внешне автопортретному) Эрьзя возвратится через несколько лет, но уже  после свершившейся революции. “Великий кузнец мира”, установленный на площади Труда в Екатеринбурге, портретно идентичен “Осужденному”, но это уже другой человек, с гордо поднятой головой, “кующий счастия ключи”.  Пафос революции, скульптурную песнь всемирной идее свободы прочитываем также в композиции памятника Уральским коммунарам (“Женщина на шаре”) и в голове “апостола коммунизма” Карла Маркса, установленных  на Урале в начале 20-х годов.

Однако, как чуткий художник, Эрьзя не мог не видеть и “окаянных дней” (И. Бунин), их кровавой трагедии, смертельного исхода для людей, попавших под “красное колесо” истории (А. Солженицын).

Творческой загадкой остается фигура освобожденного человека (“Памятник освобожденному труду”), водруженная к майским праздникам на главной площади Екатеринбурга в 1920-м году. Откуда она взялась? Эрьзя начал  высекать исполина из белою камня, пребывая в глухом селе Мраморском, скорее всего, осенью 1918 года. Именно в это время его мастерскую посещают представители  колчаковских властей, предлагая  изваять памятник белому воинству. По свидетельству самого С.Д. Эрьзи, он, якобы, наотрез отказался от этого заказа. Однако это свидетельство озвучено в 1951 году, когда Эрьзя вернулся из эмиграции. Можно представить, что с ним могло произойти, если бы  при сталинском режиме он подтвердил сотрудничество с колчаковцами.

Поэтому есть основания считать, что заказ 1918 года — исполинский уральский Давид, трактовался Эрьзей как все та же старая, мучившая его тема “Перед расстрелом”: гордый человек, поднявший голову над всеми властями и правителями, рождЁнный свободным для великих дел... Установка Человека на пьедестале бывшего памятника Царю-освободителю считалась временной. Впереди был грандиозный замысел композиции “Свобода”, которую Эрьзя мечтал водрузить на самом высоком месте города, на Вознесенской горе. Многофигурная композиция и должна была завершиться Человеком. Увы, замыслу не суждено было свершиться.

Противоречия революции, как в зеркале, отражаются в замыслах и творениях художника. Вскоре после отъезда с Урала он выпускает в свет два пафосных творения: “Революция освободила” (вариантное название “Узник”) и “Народный трибун”. Но именно в 1918 году, в этот период, сложный для страны, для народа, для мыслящего художника, он высекает “Скорбь”, каменный реквием, женщину, оплакивающую гибель дорогого человека. И если мы видим обобщённый, исторически не конкретизированный образ, то в другой — горизонтальной композиции из железобетона уже без сомнений — плач, панихида по убиенным в кровавом месиве Истории. Речь идет о “Жертвах гражданской войны”. Именно таково было авторское название композиции, позднее замененное бдительной цензурой на “Жертвы  революции 1905 года”.